Его родные уверены, что он может быть жив до сих пор, хотя его останки похоронены с воинскими почестями через 58 лет после войны на Родине.
От автора: с героинями моего материала Галиной ХАРИНОЙ и ее дочерью Валентиной СЕРДУКОВОЙ я познакомилась в сентябре 2001 года. В ту осень останки их родственника — брата и дяди Ивана ХАРИНА — вместе с личным боевым медальоном нашли в Ленинградской области подмосковные поисковики. Они вернули родным почти через 60 лет доброе имя парня, несколько его личных вещей. И раскрыли наконец место его гибели.
14 сентября 2001 года мне позвонили вологодские поисковики Сергей Трифанов и Иван Дьяков:
- Сегодня отряд следопытов-поисковиков из подмосковного города Сергиев Посад проводил очередные раскопки осеннего полевого сезона на Синявинских болотах Кировского района Ленинградской области, — рассказали вологжане. — Места эти знамениты высокой плотностью боев с сентября 1942 года по октябрь 1943-го вплоть до прорыва блокады Ленинграда. Отряд Константина Смирнова обнаружил останки бойца, а при нем — эбонитовый «смертный» медальон. Имя бойца прочиталось легко: Харин Иван Евстафьевич, 1923 года рождения. Уроженец деревни Большой Двор Демьяновского сельского совета Бабушкинского района Вологодской области!14 сентября 2001 года подмосковные поисковики обнаружили останки бойца Ивана Харина спустя 58 лет.
Сергей Трифанов поведал, что разыскать родственников солдата большого труда не составило: по указанному адресу до сих проживала родная сестра Ивана — тогда 71-летняя Галина. Другая младшая сестра — Феличада жила в 2001 году в Петрозаводске. В тот же день я разыскала тогдашнего главу Бабушкинского района Василия Голубцова, который случайно оказался в Вологде, и с ним помчалась на восток области — в гости к бабушке Галине в сельсовет под названием Демьяновский Погост.
Галина Евстафьевна Харина (она так и не поменяла фамилию, отчего найти ее оказалось особенно просто) оказалась крошечной сухой старушкой. Узнав новость, она разрыдалась, разговорам и рассказов о братце Иване, проводах его на фронт и вообще о «старой жизни», казалось, не будет конца: за окном уже брезжило утро, а возбужденная женщина все вздыхала, плакала и сокрушалась, что их с Иваном мама не дожила до этого радостного дня. А уж как ждала весточки о сыне, как ждала!.. Прожил мальчик ее всего 19 лет.
- До войны в деревне нашей было более 80 домов, — рассказывала мне в ту сентябрьскую ночь Галина Харина. — Из каждого ушло на войну два, три, а то и четыре мужика. Брат мой, Иван Евстафьевич Харин, родился в деревне Большой Двор Демьяновского сельского совета Бабушкинского района Вологодской области в 1923 году. На фронт ушел в марте 1943 года. До этого с 12 лет начал работать — в соседней Юрманге. Окончил всего четыре класса сельской школы. С 17 лет работал начальником лесопункта — всех грамотных мужиков забрали на фронт. Нас у родителей было 12 детей — Глафира, Васька, еще Василий, Славик, Феличада, Иван, я… До взрослых только трое дожили. Мне 11 лет в начале войны было. Родители наши Надежда Яковлевна и Евстафий Иванович были неграмотными, всю жизнь кормились крестьянским трудом.
Как-то Ванюшка домой невеселый пришел:
- Товарищей на фронт забирают, значит, и мне скоро повестка будет, — сказал он.
- Отца 8 марта мы на фронт проводили, а 12-го и Ванечка наш ушел, — вспоминала Галина. — Как мама плакала! Понимала, куда идут наши родные. А Ванюше было в ту пору 19 лет. Часто мы пытали нашу почтальонку Настюху — дескать, нет ли писем от Ванюшки. Но она нам принесла с марта по сентябрь сорок третьего всего три заветных треугольника. Каждый раз мама уходила с ними к учительнице Анне Сергеевне — читать. А как-то учительница прочитала матери строчку из письма ее брата Сергея Самыловского: «Мы ходили в разведку. Я вернулся, а Иван — нет». Как мама плакала тогда! А однажды утром сама не своя была: Галинка, сон я видела: наш Ванюшка садится прямо в печь, где огонь. Я ему говорю-от:
- Ванечка, тебе горячо наверное?
- Не-а, мама, — грит, — хорошо мне.
Мать зарыдала:
- Галинка, убили, наверное, брата твоего…
Но я-то молодая да глупая была. Шел сентябрь 1943 года, на руках у меня — двухгодовалая Фелька и ни одного мужика — не то что в доме, в целой деревне Большой Двор. А там и похоронка пришла.
Но где он погиб, мы не знали, и письма долго мама хранила. Папа наш вернулся из трудармии в 1947 году, да недолго маялся — раны были тяжелые, через полгода и умер…
- Когда война закончилась, — вспоминала Галина Харина в 2001 году, — над деревней сплошной рев стоял. Радости от Победы не было — почти никто не вернулся с войны. Бабы плакали по мужьям, братьям, детям. Мы с мамой — тоже, ведь понимали: впереди была тяжелая, горькая жизнь.Безрадостная от утрат близких и от тяжелейшего мужского труда, легшего на бабьи и детские плечи.
Мама наша умерла в 84 года, 26 августа 1986 года, не дожила до известия о Ванечке 15 лет.
Галина вышла замуж поздно, в 1967 году. Мужиков на деревне почти не было, а хозяйства большие, работы непочатый край. Сестра Феля выросла и уехала, помощи Галиной больше никому не надо было. Не повезло Галине с замужеством: дочке Вале четыре месяца было, как ушла Галя от лихого мужа-пьяницы. Фамилию при замужестве, как чувствовала, батюшкину оставила, уж лучше одной горевать, чем нервы трепать.Стала она дочку подымать, а в 1983 году снова вышла замуж – за Николая. Он был моложе почти на 20 лет, но это не помешало им прожить ладно 31 год. (Он умер в прошлом году.) Они дом в 1987 году купили, раньше в нем школа была, а еще раньше, в 1930 году, здесь родной дом ХАРИНЫХ стоял – именно отсюда и ушел на фронт Ванюшка.
Похоронили по-христиански с воинскими почестями Ивана Харина спустя два месяца на кладбище, возле родной деревни – на Демьяновском погосте… В этот путь его проводили его родные — две сестры и их многочисленные дети и внуки. Именно там я и познакомилась с дочкой Галины – Валентиной. Валя вышла замуж в 1988 году и уехала в Вытегру. А недавно я побывала в гостях у Валентины: муж ее мамы Николай умер, и Валентина забрала маму к себе в район, купила ей на берегу Волго-Балтийского канала домик – в деревне Анхимово. И вот я снова — в гостях у Галины Хариной через 14 лет. Тут она неожиданно и поведала мне о своих сомнениях и обидах.
Обида – на чиновников областной администрации:
- Обещали памятник за счет государства из мрамора или гранита. Мы полгода ждали, а потом и звонить перестали. Сами памятник поставили. Видать, подписано у них там дело, и с плеч долой, — рассказала Галина.
Но не это главным мне показалось в рассказе двух женщин: сильно сомневаются они в том, что в могиле в родном Демьяновском Погосте лежит их брат и дядя Иван Харин. Доводов у них много:
- Когда я была еще маленькой, — вспоминает Валентина, — к нам приезжали двое: небольшого роста женщина с мужчиной. Они подробно расспрашивали бабушку про ее сына – моего дядю Ивана. Они утверждали, что знали его с молодости, что сами из наших мест родом, что будто бы вместе попали в один отряд, были партизанами-взрывниками на границе — в Белоруссии. Иван, по их словам, будто бы не хотел воевать, а все мечтал уйти за линию фронта. Одна фраза из их рассказа врезалась мне в память:
- Лежим мы как-то вшестером в засаде, — вспоминала та маленькая женщина. — Ждали поезда. Взрывчатку уже заложили, тихо беседуем. Немцы кругом, граница рядом. Иван и говорит: «Война эта, братцы, надолго. Я бы за кордон ушел, нет смысла это терпеть…» Но грянул взрыв, потом бой был. Трое из шестерых погибли, мы двое — ранены. А Иван пропал без вести. Отбросило, может, волной его… Бабушка, мать Ивана, долго верила в этот рассказ, ходила по деревням нашей округи, искала следы тех загадочных гостей — мужчины и женщины. Все верила и ждала, говорила: «Ванечка живой, наверное, ушел за границу…» Я тогда почти ничего не поняла, а бабушка и мама все от меня скрывали. Теперь-то мама почти ничего не помнит. А я как раз начала выписывать журнал «Пионер», где рассказывалось про красных следопытов. Даже хотела написать в журнал, мол, помогите найти дядю Ивана, может, он вовсе и не погиб, а ушел с войны, дезертировал. Но бабушка мне строго-настрого запретила писать куда-то, мол, позор это, чтобы я не вздумала даже это делать. Времена-то непростые были, еще, мол, предателем назовут! Еще С. Трифанов и И. Дьяков передали нам личные вещи дяди Ивана — ложку, трубку. А ведь он не курил! И из писем бабушка смутно припоминала, что он воевал на границе, а совсем не в Ленинградской области.
Так и живут: с официальной версией и с надеждой в душе на совсем другую «легенду» о своем драгоценном Ванечке. Они верят, что он был пацифистом, не хотел убивать. Кто знает? Может, его история еще раскроется?
Фамилия Харины — едва ли не самая популярная в этих местах. В Метрической книге конца 19 начала 20 веков Троице-Демьяновской церкви Тотемского уезда (ранее эти места приписаны были к Тотемскому району) Харины, Хоробровы, Ворошиловы, Исаковские, Манойловы, Шумовы, Савиновские — на каждой странице по 3-4 раза упоминаются. А в «Книге памяти» Тотемского района на 367 странице в разделе о без вести пропавших числится пятнадцать Хариных, два Ивана, один из них — наш Харин, Ванечка. Только из этой деревни — семеро. Погибли еще 13. Всего из 44 275 человек населения огромного тогда района погибло 4726 человек.
Татьяна Охотнникова,
Бабушкинский район-Вытегра.